На лодке – нет больных и здоровых, на лодке – есть…

     А кто же там есть? Хотите узнать - прочтите зарисовку, сделанную по следам недельной поездки в начале лета 1992 года на Северный флот слушателя академии генерального штаба «на оморячивание».
     Поездка, как и сам Северный флот, да и кафедра оперативного искусства ВМФ её проводившая, запомнились навсегда. Информативно, ни на что не похоже, самобытно, как и адмирал Балтин, в ту пору начальник этой кафедры, ещё в семидесятые получивший Героя. За дело. Дело освоения атомоходов, развития тактики их применения, походы «под лёд». Потом он некоторое время командовал Черноморским флотом, жёстко и точно вёл себя и по Севастополю и по «резне» в Абхазии.
     Итак, осмотр - экскурсия очередного ракетнейшего, подводнейшего атомохода, далеко не первого за этот день. Вверх - вниз, никаких лифтов, - ножками, исключительно ножками! Устал, отбился от основной массы, да и как не отбиться в отсеках этой громадины?!
     Вышел на санчасть лодки. И на её начальника. Не помню его звания – то ли лейтенант медслужбы, то ли старший лейтенант – на лодке все в робе голубоватого цвета – только бирка нашитая.
     Молодой лейтенант, замученный подготовкой к этим занятиям со слушателями ВАГШ, да и самими занятиями – шутка ли красных, голубых генералов под сотню, куча полковников! На флоте, кто не знает, подготовка к чему-либо проводится введением «оргпериода» - весь экипаж на «железе», без права схода на берег и так, как правило, четверо суток. В общем, весело.
     Лейтенант встрепенулся, собрал остатки сил и стал заученно докладывать о своём хозяйстве, показывать: аптека, набор препаратов, инструментарий, операционная, а также палата, аж на две койки – по-нашему санчасть. Я вежливо слушаю, - нельзя обидеть невниманием, он столько готовился и, больше из вежливости, задаю вопрос типа: а что койки только две, когда экипаж – больше сотни? Не мало?
     Ответ – мол, это отсек для размещения (отделения от экипажа) глубоко радиационно-пораженных (сильная, практически не останавливаемая рвота весьма негативно влияет на психику и боевую способность не поражённых членов экипажа). Далее я свою полную сухопутную наивность усугубил вопросом: «А куда же Вы размещаете больных, простых больных??»
     Ответ, что называется «Навсегда!».
     Наверняка ответ этот лейтенант придумал не сам, а получил когда-то, как завещание, как клятву от своих старших товарищей.
     Выдала это не его, не лейтенантская твердость, дикция, нотки: «Товарищ полковник! На лодке – нет больных и здоровых. На лодке – есть живые и мёртвые!!!
     Уважаю Флот и его офицеров! Подводников – втройне!