Каждый вид полёта требует хорошей подготовки. Причем не только с точки зрения пилотирования, но и с точки зрения - аэродинамики, воздушной навигации, знания авиатехники. Вот о знании авиатехники я и хочу рассказать. Скорее мой рассказ о незнании, и к чему это может привести.

На втором курсе у нас была довольно плотная и интересная программа лётного обучения (было это в 1973 году). Программа всего 70 часов, но в неё было много включено, кроме боевого применения и полётов ночью. Это круги, зоны на простой и сложный пилотаж, полёты по приборам под шторкой с заходом на посадку по системе, полёты по маршруту и полёты строем парой и звеном.

Полёт строем всегда интересен и привлекателен. В то же время - это один из сложных видов полета. Поэтому готовиться к нему надо с душой и уважением.

На аэродроме «Славгород-Южный» шли обычные полёты с курсантами. Аэродром грунтовый. Пыль, жара, песок в ботинках, в карманах и на зубах, тёплая вода в бочке. Но когда летаешь или ожидаешь полёта, этих минусов и не замечаешь. Да и к тому времени мы ещё не знали что такое «интеллигентная» бетонная полоса без пыли и песка. Казалось, что так и должно быть.

Летали много. Самолётов выводилось на полёты по 18-20 штук. На каждый самолёт было запланировано определенное количество полётов. Их надо было обязательно выполнить. Все рвались выполнить план.

Наш экипаж к тому времени выбрался к полётам строем. Летали парой. Ведущим был инструктор, а мы по очереди летали с ним в паре. Слетал я. Слетал Валерка Викулин. Наступила очередь Андрея Бондаренко. Надо было заправить керосином его самолёт и самолёт инструктора.

Машин топливозаправщиков мало. Курсанты за ними стоят в очередь. Но, как и во всякой очереди находятся «нахалы», которые стремятся урвать раньше других. Мы «урвали»! Заправили самолёт инструктора. Начали заправлять самолёт Андрея. Успели заправить только левый подвесной бак ровно под горлышко - все 150 литров. А вот правый подвесной и основной фюзеляжный не успели. В топливозаправщике закончился керосин! Бежать за другим заправщиком было поздно.

По плану пора запускать двигатели. Командир уже садился в кабину своего самолёта. Запихали мы Андрея в кабину полузаправленного самолёта. В основном баке литров семьсот. В левом подвесном - 150 литров. Сложили все вместе - получилось 850 литров. Прикинули своими лётно-курсантскими мозгами. И, пришли к выводу, что вполне хватит на один полет. Как никак, а будущие инженеры ведь!
Лети, дорогой друг Андрюша!!!


Вы можете спросить, а где же был техник? Как можно выпускать самолёт в полёт не заправленным? Был техник. Только он - солдат срочной службы, и особо процесс не контролировал. Выдернул чеки из катапультного кресла. Постоял на подножке кабины, склонившись над Андреем во время запуска двигателя. Закрыл фонарь. Отошел в сторону. И, как положено, приложил правую руку к привязанному берету, вытянув левую в направлении руления. Тем самым как бы благословил на удачный полёт, подтверждая, что всё в порядке.

Мы с Валеркой облегченно вздохнули. Справились вовремя, план не срывался. Подняв клубы пыли, пара вырулила. Первым инструктор Игорь Анатольевич Тихонов. Вторым - Андрей Бондаренко. Теперь сорок минут можно было куда-нибудь спрятаться и поваляться, дожидаясь их прилёта.

Смена была вторая, - самый разгар жары, начало августа. А полёты были очень интенсивными, поэтому пыль почти постоянно висела над заправочной стоянкой. Одни самолеты выруливают, заправившись топливом, другие заруливают, чтобы заправиться – круговорот. Сорок минут в теньке и праздном трёпе пролетели быстро. Увидев наши самолеты, мы помчались встречать инструктора и Андрея.

Самолёт Андрея зарулил на стоянку. Открылся фонарь. Из кабины торчала мокрая, взлохмаченная физиономия Андрея. Он молча поманил нас к себе. Мы заглянули к нему в кабину. Так же молча, он показал на горящую лампочку «остаток 200 литров».

А на топливомере было явно не двести литров. Вёдрами мы не измеряли, но ведра три оставалось точно. У Андрея и так немного выдавалась нижняя челюсть вперёд, а тут и вовсе отъехала далеко вперёд.

- Ты чё?
- А вы чё!
- Что случилось?
- Сами видите, топливо почти закончилось!
- Так ведь было нормально, вроде хватало!
- Это вам нормально, а мне так не показалось. У меня рука отваливается. Я всё время боролся с левым креном! И как нарочно, почти весь полёт шеф меня в правом пеленге держал. А сел и вовсе с креном.

- И как ты справился? - Вы что-нибудь ещё дурнее спросите, - прилетел же! Рука вот теперь болит. Аэродинамику Андрей вспомнил в воздухе сразу после взлёта, как только начал бороться с левым креном. Как работает топливная система самолета Л-29, он вспомнил немного позже, минут через десять полёта. Топливо под напором подаваемого воздуха выдавливается из подвесных баков в основной фюзеляжный бак. Но в случае с Андреем, этого не произошло. Воздух уходил прочь из пустого бака, так что и в полном баке давление не создавалось. Эти 150 литров он привез обратно на землю. Наверное, их то и не хватило. Потому и загорелась лампочка «200 литров». Так как подвесной бак был заправлен только левый, а правый был пустой, то самолёт летел с левым креном. Чтобы как-то держать самолёт ровно, ручку постоянно приходилось держать вправо. Это привело к повышенному расходу топлива, который при полётах строем у ведомого и так не маленький. С тех пор мы все трое знали, что шутить с топливом не стоит.

Но от судьбы не убежишь. Как начнётся - так и закончится! Андрей Бондаренко, уже, будучи старшим лётчиком-инструктором, летал с курсантами строем. На пристраивании, при полетё парой, почти сразу после взлёта, курсант Попов врезался кабиной в правый подвесной бак самолёта Андрея, развернув этот бак почти под 90 градусов. Самолёт курсанта тут же рухнул на землю и сгорел. Попов погиб. Андрею удалось сесть. После чего он был снят с лётной работы и изгнан из армии. У погибшего курсанта был пропущен один контрольный полёт. В том вся вина.