18.
Фронтовые будни воздушного «извозчика»
Воскресенье,
13 ноября 1988 года, 20 лет назад. Служил у нас в Кабульском
полку подполковник Курбанов Рамазан Гусейнович. По национальности
– лакец, одна из народностей в Дагестане. Тогда как раз
на орбитальной станции «мотал свой срок» его земляк Муса
Манаров, чем Рамазан очень гордился. Ещё в полку был у него
земляк, мы звали его Мишей, он был гражданским специалистом,
мог свободно выходить в Кабул. Внешне он был очень похож
на местных, за что «царандой» пару раз загребал его при
облавах как уклоняющегося от службы в армии. Но, разобравшись
– отпускали с извинениями. Рамазан гордился тем, что начал
службу в Советской Армии рядовым в полку в Ханабаде (Карши),
и в этом же полку вырос до подполковника, начальника аэрофотослужбы
(АФС). Как настоящий горец, был худощав, подтянут, красиво
носил форму. У нас с ним были замечательные отношения, он
часто заходил к нам в экипаж на «огонёк». Хотя к ним в АФС,
как на особо секретный объект, с экипажа имели доступ только
двое: я и штурман. У них была территория, ограждённая колючей
проволокой, там был свой бассейн, сверху прикрытый маскировочной
сетью. Рамазан был женат на русской, её сестра была замужем
за узбеком в Ташкенте. Я туда иногда отвозил его посылки
из Кабула, в ответ они передавали варенье домашнее, которое
мы потом ели к чаю. Вот такая идиллия.
Где-то
с октября 1988-го, а может, и раньше начались ковровые бомбометания
в Афгане. С аэродрома Мары Ту-16 и Ту-22 «работали» по ночам.
В Кабуле эти удары ощущались как лёгкое землетрясение. Утром
2-й наш Ан-30 (экипаж майора Васильева с аэродрома Черновцы)
выходил в район бомбардировки, фотографировал результат,
АФС быстро, насколько это было возможно, делала два фотопланшета.
Наш экипаж после обеда взлетал на Мары, оттуда – в Ташкент,
отвозил эти планшеты. Как у Некрасова: «Отец, слышишь, рубит.
А я отвожу». В экипаже нашем у каждого была многократная
виза. Я посчитал, за ноябрь того года мы 9 ходок сделали
через «черту». В Мары у нас была до безобразия упрощённая
процедура прохождения таможни-границы. Несколько минут и
на «свободе». Сколько я там этих бомб насмотрелся в укупорке
и без калибра до 3 тонн. Лично у меня сложилось впечатление,
что шла утилизация залежалых боеприпасов выпуска начала
50-х годов. Бомбовые удары наносились по безлюдной местности,
видимо в основном с психологическим эффектом. Но каждый
выполнял свою задачу. Рамазан мне пожаловался, что катастрофически
быстро тают запасы фотоматериалов. Я, говорит, передам с
тобой заявку в разведотдел округа. Договорились. Я по случаю
в Ташкенте отдал его заявку. Ещё сказал ему: «Что-то большой
заказ сделал». Он объяснил: «В лучшем случае пятую-десятую
часть дадут от заявленного, по опыту знаю. А вы попутно
на самолёте и привезёте».
И вот днём в воскресенье 13 ноября мы взлетели на Мары.
Провожал наш самолёт командир полка. Обычно он нас такой
чести не удостаивал. Но тут он попросил у меня «подбросить»
в Союз двух пассажиров: его собственного зама и командира
экипажа, капитана с 1 АЭ, оба убывали без замены – дело
шло к выводу войск. Они с замом перед самолётом «остограмились»,
обнялись, попрощались. Когда в Марах ушёл с самолёта наш
«штатный» таможенник, студент ВУЗа, по совместительству
работавший в таможне, зам командира был в шоке. Говорит:
«Если бы я знал, что будет ТАКАЯ таможня, я бы взял с собой
мушкет 19-го века, что мне подарили в Афгане».
Довезли
мы их до Ташкента, там уже без таможни, распрощались. И
тут нам сюрприз: стоит КАМАЗ с прицепом – груз на наш маленький
Ан-30. Привезли ВСЁ, что заказал Рамазан. Старший – прапорщик,
в «гражданке», у них же в Ташкенте воскресенье, никто не
работает. Склады, говорит, уже закрыты, располовинить, «расчетверить»
груз уже не удастся, накладную в воскресенье никто не переделает.
Как увидел я рулон этой бумаги, весом килограмм на 400,
сразу вспомнил февраль 1981-го, «крест» Ту-104 в Пушкине
после взлёта. Загрузить проблем не было, прапорщик десяток
бойцов с собой привёз. Посмотрели мы с борттехником Юрием
накладную, прикинули примерный вес всего этого фотоматериала
и решили – будем загружать. Керосина возьмём минимум – до
Кабула только «на соплях» дойти.
Пошёл
я к диспетчеру оформляться на вылет. Вам, говорит он – отбой.
Кабул вас не примет, аэродром был обстрелян, есть погибшие,
больше никаких подробностей не знаем. Вернулся на самолёт,
груз уже аккуратно загружен, самолёт «просел» на амортизаторах.
Решили, что нет худа без добра, утром «по свежачку» легче
будет взлетать. Лишь бы с утра в понедельник никто из компетентных
специалистов не припёрся на борт. Тогда – не сдобровать.
Но, видимо, после обстрела не нашлось желающих на войну
«прошвырнуться».
Не
с самого утра, но до обеда мы взлетели. Не буду врать, что
с последней плиты, но будь в Тузеле ВПП покороче метров
на 100… Лучше не вспоминать. Обычно набирали эшелон на трёх
двигателях: двух основных АИ24ВТ и вспомогательном – РУ-19А300.
Потом вспомогательный выключали для экономии топлива. В
этот раз так не вышло, без «рушки» даже в горизонте скорость
не держалась. «Вползли» на территорию Афганистана на эшелоне
ниже безопасного от «Стингеров». Но Бог миловал, благополучно
дошли, мягко очень приземлились, с перегрузкой не более
1,1. Я передал РП – «пусть с АФС подъедут». Подъехал на
служебном «газике» сам подполковник Курбанов за «посылочкой».
Я говорю: «Зайдите в самолёт». Он зашёл и ахнул. Прислал
бойцов, разгрузили.
Действительно,
всем было не до нас, не до нашего самолёта. У Рамазана погиб
его земляк Миша. Вечером за «чашкой чая» Юра Мацнев, наш
«земляк» с гарнизона Белая рассказал подробности этого обстрела.
Как обычно стреляли с «Тойоты», было два выстрела. Первый
попал в «кусты», а второй «эрэс» угодил точно в модуль вертолётчиков.
Я уже как-то писал об этом. В одном крыле этого модуля была
«квартира» командира полка, а снаряд угодил в другое крыло,
где располагалась ленкомната. Там стоял большой биллиардный
стол, был видик и ТВ. В воскресный день собралось достаточно
много народа. И Юра тоже спешил туда, записаться на партейку
в бильярд. Кто-то его задержал на улице с каким-то «неотложным»
вопросом. Юра нервничал - теряет время на пустой разговор.
И тут столб пламени над тем местом, куда он шёл. Потом рассказывал
нам подробности того, что увидел. Жуткое зрелище. Благодаря
Мацневу у нас есть фото нашего экипажа в Кабуле. Вообще
он работал секретарём комсомольской организации полка. Но
в кабинете не сидел. Летал с вертолётчиками на посты, входил
в группу поиска-спасения. И постоянно с фотоаппаратом.
Вскоре массированные бомбардировки нашей авиацией прекратились.
Рамазан в январе заказал Ан-12 и отправил фотоматериалы
в Карши, в свою АФС. Зря мы упирались и рисковали с этими
реактивами и бумагой. Конец ноября и декабрь мы посвятили
укреплению нашего жилища (как и другие экипажи). Откуда-то
из Союза привезли много бумажных мешков, мы насыпали в них
землю и обкладывали этими мешками стену нашей комнаты с
внешней стороны. К новому, 1989-му году «замаскировались».
Хотя крыша осталась незащищённая. Зато от осколков горизонтально
летящих обвалование спасало. Новый год мы встретили очень
хорошо, лучше всех в полку. Но об этом – как-нибудь в другой
раз.
Анатолий
Захаров, 12.11.2008 г.
|
Над
афганскими горами. 1980 г. /Фото из архива А.Лутковского/ |
|
